«БУДЕМ БАСТОВАТЬ!»

      В России разрастался экономический кризис. Всю тяжесть вызванных им невзгод правящие круги перекладывали на плечи трудящихся.

      Кризисное свертывание производства не коснулось Главных мастерских. Объем ремонтных работ здесь не сократился. В начале 1903 года в мастерских одновременно находилось около 100 «больных» паровозов. Задыхались от обилия работы и цехи вагонного отдела.

      После перехода мастерских в казну их производственные мощности несколько увеличились. В конце девяностых годов вступила в строй собственная электростанция с тремя котлами и тремя генераторами постоянного тока. В цехах зажглись диковинные лампочки, для которых не нужен ни газ, ни керосин.

      Электрическая энергия начала вытеснять из мастерских паровые двигатели. Переоборудовались под электроосвещение и вагоны, сначала царские, а затем и классные пассажирские. Потребовалось создать новый электротехнический цех.

      В 1902 году в котельной мастерской паровозосборочного отдела появился электрический мостовой кран. Его привезли из Англии: в России подобное оборудование еще не выпускалось. Когда его смонтировали, от охотников посмотреть заморское чудо отбоя не было. Подолгу наблюдали, как железная махина передвигается под самой крышей, легко перетаскивает с места на место грузные цилиндры и котлы.

      – Ну и ну,– покачивали головой. – Сила...

      Никто не мог предположить тогда, что в этом же цехе со временем будут выпускать куда более мощные и совершенные краны. Уж очень необычным казался самодвижущийся двадцатитонный кран людям, привыкшим передвигать, кантовать паровозные части при по мощи деревянных ваг или винтовых домкратов.

      Новшества эти, однако, погоды не делали. Подавляющая часть работ в мастерских выполнялась вручную. Оборудование механических цехов десятилетиями не обновлялось.

      Рабочие Главных мастерских в 1903 году получали в среднем 97 копеек в день, а трудились куда больше установленных законом для казенных предприятий десяти часов. Под разными предлогами начальник мастерских Копьев и его помощник Георгов удлиняли рабочий день до двенадцати часов и более.

      22 марта 1903 года было вывешено объявление о новом снижении расценок. Мастерские загудели словно растревоженный улей.

      В сознании рабочих Главных мастерских за последние годы произошел заметный перелом, окрепло чувство классовой солидарности. В Петербурге отчетливо ощущалось приближение грядущей революции. Накалялась обстановка в рабочих кварталах. Многих заставило задуматься о собственном месте в общей борьбе мужество обуховцев, поднявшихся на смелый бой за свои права против самодержавия.

      – Будем бастовать! – решили рабочие.

      Не прошло и получаса, как остановились все тринадцать цехов. Во дворе состоялся митинг. Горячо обсуждались требования к администрации. Прежде всего, разумеется, никакого снижения расценок не должно быть. На этом настаивали все без исключения. Паровозосборщик Александр Тюленев предложил требовать сокращения рабочего дня на один час, столяр Василий Катков – отмены сверхурочных. Оба предложения были встречены с одобрением.

      На другой день все пришли по гудку, как обычно, в мастерские, но станки не включали, настаивая на выполнении своих требований.

      Во второй половине дня Копьев объявил о приказе градоначальника немедленно окончить забастовку. Начальник дорожного жандармского управления, не рассчитывая на собственные силы, вызвал казаков.

      – Расходитесь по домам,– посоветовали рабочим их руководители.– Подождем до утра. Утро вечера мудренее.

      На следующий день в мастерские пожаловал сам градоначальник Клейгельс. Его сопровождала целая свита: жандармские офицеры, чиновники из министерства и управления дороги. Всем предложили собраться в малярном цехе.

      Генерал Клейгельс выступил с короткой речью. Грозил, запугивал. Хмурились лица людей, сжимались кулаки.

      – Не станем работать по новым расценкам! – раздался голос из толпы.

      – Требуем сократить рабочий день до девяти часов! – поддержали его десятки голосов.

      Градоначальник поводил глазами по взволнованной толпе, сморщился. О чем-то вполголоса переговорил с окружавшей его свитой. Затем сказал:

      – Сейчас я поеду в министерство и поговорю о ваших нуждах. А вы немедленно приступайте к работе.

      Министерство путей сообщения проявило неожиданную уступчивость. Объяснялось это подъемом революционного движения среди железнодорожников. Вспыхивавшие то на одной, то на другой дороге забастовки пугали царское правительство.

© ВЛАДИМИР КИРСАНОВ